Память военного детства

08.05.2020

Память военного детства

Петр Васильевич Ищук, когда-то один из самых известных шоферов Мирного родился в мае 1939 года в селе Корытне Моностырищенского района Черкасской области Украины. Сегодня его поколение называют – дети войны. И если писать о нем книгу, то будет она похожа на фантастический роман, где очень много будет трагических и драматических событий. Так как на долю военного поколения, судьбу их родителей выпали невероятные испытания. Впрочем, это не мешает ему о некоторых из них вспоминать с улыбкой. Рядом с его селом комсомольцы в 1929 году создали коммуну, на территории которой он и родился. Эти земли очень богаты на исторические события. Моностырищи начинают упоминаться где-то с 15 века, как небольшая крепость. Укрепление Брацлавского воеводства в составе Речи Посполитой имело статус городка, пока поляков не изгнали восставшие казаки. В 1653 году знаменитый полковник Иван Богун здесь разбил войско польского магната Стефана Чернецкого. Впрочем, по Андрусовскому миру земля опять отошла Польше и в состав России вернулась лишь через полтора века.


Село было крупное, с собственной промышленностью. К концу 19-го века здесь имелся сахарозавод, работали кирпичный и мыловаренный заводы, винокурня, более двух десятков мельниц и кузниц. Действовала железнодорожная станция, больница, в 1920 году открыли две школы. Комсомольцы работать умели, и коммуна была богатой. Достаточно сказать, что в 1932 году, когда по России, Казахстану и Украине шел страшный голод, в ней не умерло ни одного человека. Вот в этой коммуне «Великого Жовтня», 19-го мая родился в семье бригадира садоводов мальчик Петя.

В те годы, по разным причинам даты рождения менялись произвольно. Вот и в нашем случае, уже в мае 1952 года учеников за какой-то надобностью переписали, а потом всем проставили днем рождения...13 чило. Почему? А бог весть какие резоны могли быть у писарчука. Но все друзья Петра Васильевича стали «майскими»…

      А его отец, Василий Артемьевич происходил из крестьян-хлеборобов и всю жизнь занимался садоводством. Он был местным, родился в 1909 году. И мать Парасковья Павловна Мартынюк была из крестьянской семьи. В семье молодых коммунаров было трое детей: старшая сестра, Петр и его младший брат. Как уже говорилось, коммуна была богатой. Свой машинный парк, сады, мельница. Построили комсомольцы три огромных каменных дома, где и жила вся комсомолия. Жили хорошо, пока все хозяйство не погибло во время войны. Сначала под бомбежками, а потом уже было разграблено немцами.

 Враг пришел в Монастырище в июле 1941 года. По улицам прошли запыленные колонны мышиного цвета и началась оккупация длинною в два с половиной года.

 - А ты войну помнишь?

 - Конечно, прекрасно помню…

В самый первый день при обстреле немецкой артиллерии погиб в своем дворе дед по отцу. Ему взрывом оторвало ногу, врачебной помощи не было, и он умер. Осталась жена, невестки и малые дети. Проснулись утром, а все улицы забиты немецкой техникой и солдатами.

Чуть позже погибла бабушка. Она приютила семерых окруженцев. Четверо спрятались в картофельной яме, двое на чердаке, а командира бабка переодела в сыновью одежду и положила на печь, выдав за больного. На беду, в хате немцы поставили пост связи, но командиру повезло. Немецкий связист согнал его с лежанки, вывел «больного» на дорогу и приказал уходить. Так тот и спасся. А ночью фашист услышал кашель на чердаке и вызвал патруль. Бабка успела отправить невесток с детьми на другой конец села, а сама осталась. Немцы нашли бойцов на огороде. Начался бой, в результате которого часть оккупантов погибла. Бабушку и двух пойманных солдат оккупанты тут же во дворе расстреляли и прикопали.
Молодые женщины отсиделись у родни на дальнем конце деревни, а потом перебрались в землянку к Прасковье Павловне. Говорят, что немецкий связист очень искал маленького Володьку, который ему на вопрос где твой отец, сказал: «Тату нимцив бье». Его отец, дядька Олекса был красным командиром.

 - А голодно было?

 - Очень.

И во время войны и сразу после нее. В 1947 году из моих ровесников пятерых похоронили. Все тогда подъели: почки с деревьев, крапиву, заболонь. Все что могли найти. На перепаханных полях искали прошлогоднюю картошку. Соседский мальчишка поел грибов и отравился. Страшно умирал, в пустой комнате на побелке потом остались полосы, от боли стену ногтями драл. А комната пустая потому, что немцы мебель ломали и ей печки топили.

      Отец Петра Васильевича, Василий Артемович был призван в армию, но уйти с войсками не успел. Военком собрал мужиков, сообщил, что фронт уже за спиной и они находятся в окружении. Посоветовал либо прятаться, либо пробиваться на восток. Василий с двоюродным братом Фаддеем недалеко от дома вырыли землянку, в которой жили полгода. Мужиков по землянкам, колодцам и старым пещерам в округе пряталось много, о них знали партизаны. Видать и немцы догадывались.



Как-то уже в декабре односельчанин Василия, командир партизанского отряда Петр Саморуха, нашел мужиков, чтобы пригласить в соединение Ковпака. Надо сказать, что Василий Артемьевич до войны в коммуне создал духовой оркестр. А партизаны собирались провести сбор с приемом в отряд новых бойцов. Они держались в Шабелянском лесу, который тогда занимал огромную территорию и шел до самых Карпат. Собрались партизаны со всей округи, уже в конце смотра началась бомбежка, но обошлось. Вернулись музыканты в свою землянку, но в самую новогоднюю ночь попались немецкому патрулю. Уж собрались их расстреливать, но пришедший офицер приказал направить на сборный пункт. Был такой в соседнем селе при каком-то штабе, откуда людей угоняли в Германию на работы. В рабстве Василий был до самой победы.

      После войны их мобилизовали и перебросили в рабочий батальон на Донбасс восстанавливать затопленные угольные шахты. Там Василий Артемьевич попал под обвал, сильно покалечился и домой пришел лишь после госпиталя в 1948 году.

А партизанского командира Саморуху на Западной Украине убили бандеровцы. Уже после войны расстреляли председателя сельсовета через окно. Там же был тяжело ранен и двоюродный брат Петра Васильевича Алексей. Он служил в погранвойсках и при налете банды один уцелел из наряда. Ему гранатным разрывом разворотило всю челюсть. Двоюродные братья были постарше Петра Васильевича и хлебнули войны. Виктор был в отряде Саморухи подрывником и пустил под откос эшелон с танками. Двое суток в снегу лежали, ждали поезда. А его брат Василий еще в июле 1941 года погнал колхозный скот за Днепр, да попал под бомбежку. Скот разбежался, а беженцев немцы по округе ловили и сгоняли во временный лагерь. Ему тогда лет 15 было. Ночью, подлез под проволоку и бежал. Пришел домой и когда село освободили наши, пошел в армию. Возил командующего авиационной армией, будущего маршала авиации, заместителя министра обороны СССР Константина Вершинина, служил с ним до 60-х годов. Дороги братьев надолго разошлись, пока они не обнаружили друг друга в…Московском гарнизоне.

      А для маленького Петра война началась с бомбежки. В дом попала бомба. Немцы целенаправленно бомбили дороги и домам вокруг них сильно доставалось. Были деревни где ни одного целого строения не осталось. Парасковья Павловна вырыла землянку, в которой и жила с тремя детьми. Потихоньку люди часть дома восстановили, и семья вернулась в свою комнату. Немцы на эти развалины не позарились. От голодной смерти спасла корова. Немцы колхозный скот весь вывезли, все имущество растащили, а вот эту корову как-то не тронули. Мать знала, что муж рядом, но детям не говорила.

      Люди вообще все друг о друге знали, кто чем «дышит». К примеру, Петр Васильевич говорит, что мальчишки знали, что Ленька Полищук связан с партизанами. Пацан есть пацан и как-то из озорства он обрезал у привязанного немцами жеребца узду. Чтобы конь потерялся. Толпа пацанов испугалась и бросилась подальше от места происшествия, чем тут же привлекла внимание немецкого караула и местного полицая. На бегущую детвору оккупанты среагировали предсказуемо. И когда Петр забежал в комнату, где мать чистила картошку, следом ввалился патрульный с винтовкой на перевес, крича женщине в лицо и требуя показать партизан. Петр с сестрой испугано сидели на лежанке, растерянная женщина стояла перед немцем. В большой пустой комнате сложно кого-то спрятать, однако прежде чем уйти солдат заглянул и под лавку, и под стол.

По словам Ищука, за войну полицаи из села забрали человек 15, которых больше никто не видел. Он помнит двух полицаев, Андрушку и Рудика. Андрушка ушел с немцами и где-то сгинул, а Рудик не просто остался, а жил в округе и его никто не трогал (может был с партизанами связан и вел себя жестоко, чтобы немцы не заподозрили). Во время войны он при детях рукоятью пистолета ударил тетку Христю, мать маленького Володьки.
В 1947 году в село приехал дядька Олекса, забрать жену и сына (он потом до полковника дослужился). Приехал и узнал, что полицай живет, не прячется. Так уж получилось, что Петр Васильевич видел, как командир нашел врага на мельнице. Ударил, повалил на землю, хотел пристрелить, но не стал…

- А помнишь, как свои пришли?

- Помню. Тепло уже было. Солдаты шли небольшими колоннами, с шинельными скатками. Делали на обочине дороги короткие привалы, готовили пищу и шли дальше. Возле нас прошла знаменитая Корсунь-Шевченковская битва. Потом была школа, в которой вместо чернил писали соком бузины на обрывках оберточной бумаги.

Ребят много после войны уже на минах подорвалось, на боеприпасах разных. Немцы фонарики минировали, ручки красивые, куклы, - вспоминает он. – Очень сладкого хотелось, вкусного. Тащили в магазин все, что на полях найти могли железного. Особенно ценились запчасти с немецкой техники. На обмен нам давали конфеты «подушечки» и «дражже». Дядька Олекса, в тот раз нам банку американского шоколада дал – всем хватило попробовать. Все, что можно было – мастерили сами: лыжи, санки. А кто не мог, катались с горы в старых шахтерских галошах, со стертым протектором. Несутся и поют частушку: «Спасибо Сталину-грузину, что обувает нас в резину!»

P.S.

После войны закончил школу, техникум и в 1958 году осенью Петра Ищука призвали в армию. Служил под Магнитогорском, в ПВО. Кстати, именно их полк 1 мая 1960 года сбил самолет U-2 Гэри Пауэрса. Как-то попался на глаза солдату журнал «Огонек». Там была фотография, на которой шофера обтираются снегом на фоне колонны КрАЗов-222. И было написано, что первая колонна из Кременчуга идет в город Мирный.

- Поедем на них работать, – шутливо предложил Ищук своему земляку Олексе.

Потом было много событий, демобилизацию из-за Карибского кризиса задержали на полгода. Но шутка....стала былью. К концу службы они были уже надежными шоферами, которых уважали командиры. И только поэтому, им выдали предписание с проездными не к месту призыва, а на Крайний Север. Начфин части взял с дембелей слово, что, прибыв в Мирный они пришлют ему подтверждение. Такое было время, когда людям верили на слово. Потом были заваленные телами, мешками и шелухой аэродромные балки, случайный самолет на профсоюзную конференцию,  билет покупали с «боем». Кассирша, увидев в толпе бушлаты, крикнула:

- Солдаты, давай документы!

В Киренске при посадке у Ил-14 отвалилось колесо. Чудо спасло от катастрофы, когда борт крутанувшись на полосе лег крылом на твердый снежный намет у ВПП.

- Починимся – полетим, - сообщил пассажирам невозмутимый командир экипажа.

Колесо привезли через три дня...

12 февраля 1962 года Петр Ищук и Олекса Гибало стояли у закрытого на ключ аэропорта, пытаясь угадать в морозном тумане направление на город. Никто их тут не ждал. Как потом оказалось, они стали самыми первыми солдатами в алмазной истории, которые прямо из армии приехали в Мирный. На попутном грузовике, укутавшись в кошму они добрались до шоферского общежития, заведующая которого недавно отправила сына в армию. Потому приютила ребят на койках водителей, находившихся в рейсах. А уже через несколько дней, получив спецодежду и по пятьсот рублей командировочных (сумасшедшие для парней деньги) поехали в Ленск восстанавливать «МАЗ». Собрали, завели и постоянно кипя радиатором пригнали в Мирный. 

      Дороги в тайге, в нашем понимании тогда не существовало. Это были «пролазы» и на путь от Ленска до города алмазодобытчиков уходило по несколько суток. МАЗ они перегнали, но работать на нем отказались, сказав начальнику автобазы, что ехали работать на КрАЗах. И вскоре вышли в рейс как раз на тех машинах, которые впервые увидели в журнале «Огонек».

- Конечно, они уже были довольно потрепанными, - улыбается своим воспоминаниям Петр Васильевич. – Но это была наша техника. Мы были тогда крепкие, упертые, работы не боялись. Как-то у меня КрАЗ при переправе на «пятьдесят шестом» ушел под лед. Случилось это на второй год нашей северной эпопеи, в декабре 1963 года. 

За Вилюем был щебеночный карьер, вот с него мы на КСМ и возили. «Груженый» я лед и проломил, но успел выскочить. Самосвал сначала полностью в воду ушел, но отломившаяся «плита» подвсплыла как раз под передней частью. Она подняла КрАЗ над водой. Слил радиатор, мост и на попутках добрался домой, рассказал Олексе про беду нашу. Решили машину спасать. Главный инженер автобазы Валерий Раков посмеялся, мол такие машины надо у Тикси ловить, однако мешать не стал. До нашего случая, утонувшие и вмерзшие в лед машины ждали весны, а потом ледоход добивал их окончательно.

Дали парням дежурку, несколько «безлошадных» водителей в помощь. Тогда на всю автобазу всего один ремонтный бокс был и сидели водители «на среднем» ожидая своей очереди. Зима, мороз за шестьдесят. Начали долбить лунки и опуская бревна вертикально до дна, вмораживая по периметру проруби. Потом спилили столбы на уровне льда. Так создали «свайное поле», а уже на нем собрали-сварили «козел». Вырубили полынью и лебедками «вывесили» машину. Притянули домой, перебрали и уже в феврале вышли в рейс.

- Мы всегда ходили в передовиках, но начальство нас не жаловало. Уж сильно мы были самостоятельными и никому не кланялись. Я мог и за «монтажку» взяться, - улыбается воспоминаниям Петр Васильевич. – А друг мой Олекса Авксентьевич был мастером настоящим. У нас КрАЗ был не стандартный так как он переделал ему раздатку. После чего вместо 50 километров в час мы за восемьдесят «летали»! В любой рейс, в любую даль. Тогда вся обслуга города на наших КрАЗах держалась: от угля до мяса, от руды до цемента. И на Север ходили и на Юге были. С Ленска на Айхал рейс, если все нормально – полторы недели. Как-то ушли на Айхал в командировку в сентябре. Работали до мая. Вернулись, а нас сразу на Ленск. Там Мухтую в 66-м году смыло. И до сентября, год в командировке! Но это уже совсем другие истории…

Петр Васильевич Ищук долгое время ходил в рейсы по северным трассам, потом пересел на карьерный самосвал. И еще пятнадцать лет, до самой пенсии трудился диспетчером в управлении АК «АЛРОСА». На заслуженный отдых ушел в 2005 году. Сегодня живет в Мирном.